Приют графомана.

[Cucumber]

А на следующий день прямо с утра руководитель нашей интернатуры отправил меня на месяц для работы по месту распределения. Согласно плау прохождения интернатуры. Я позвонил своему другу, командиру взвода в школе милиции Саше и он через полчаса приехал со своим курсантом у которого была машина Жигули и они отвезли меня в Джанкойскую центральную райлнную больницу, сокращённо ЦРБ. Из этой ЦРБ меня направили в пригородный посёлок Яркое, где находился стационар кожвендиспансера на 36 коек и в котором полгода не было врача. Саша с товарищем подвезли меня к этой больнице, пошутили, что я как Ленин в Шушенском и уехали. Я представился старшей медсестре Софье Павловне, крупной симпатичной женщине лет сорока и она показала мне мой кабинет и провела по больнице и рассказала, что полгода они работают без врача и бывший врач сильно пил и его попросили уволиться и он уехал неизвестно куда. А его комната в совхозном общежитии теперь будет моя и там всё приготовлено к моему приезду. Три кровати застелены чистым бельём и вот ключ от этой комнаты. Дежурная медсестра проводила меня в это общежитие и я оставил в комнате свою сумку с вещами и вернулся в больницу. Здание больницы было двухэтажное и позади был большой двор с деревьями и в коеце двора длинное строение, где находилась кухня, прачечная и гараж с осыпавшейся смотровой ямой. Софья Павловна рассказала, что была у больницы и машина УАЗик, но бывший доктор ездил на ней пьяный и разбил её и машины сейчас у больницы нет. Прачечная не работает, а бельё забирает машина из Джанкоя и отвозит его в центральную больничную прачечную и привозит назад постиранное бельё. Больница на 36 коек и сейчас есть свободные места. Венерических больных немного и большинство из них получают вторые и третьи курсы лечения от сифилиса, практически здоровые люди и нарушают дсциплину, хулиганят и все в больнице их боятся. Я попросил приготовить мне истории болезни и завтра буду осматривать больных, проверять назначения и корректировать лечение. До моего приезда сюда приезжали два раза в неделю врачи из Джанкойского кожвендиспансера и делали назначения больным. Всем лечением занимаются три медсестры и она, старшая медсестра. Ещё есть пьющий истопник, прачка, повариха и две санитарки. Время было вечернее и я поужинал на кухне и пошёл в общежитие отдыхать.

[Cucumber]

Я успел помыться в душе и лёг в постель почитать учебник по кожным болезням. Венерические болезни лечили по строго по инструкциям минздрава и я эти схемы знал наизусть. Но тодыхать мне пришлось недолго. И В начале двенадцатого ночи прибежала испуганная медсестра и попросила меня срочно придти в больницу. Сказала, что там творится ужасное и они с санитаркой не знают, что делать. Я быстро оделся и пришли в больницу прямо на второй этаж в палату в которой лежало трое больных с вторым курсом лечения от сифилиса и один с острой гонореей. Трое рослые и приблатнённые, бывшие зеки из Джанкоя. И все трое пьяные и с наглыми рожами, а на кровати был свёрнут в рулон матрас и на нём поперёк лежала раком в дымину пьяная голая больная, тоже получающая второй курс лечения от сифилиса. И эти подонки по очереди вступали с ней в половой контакт. При моём появлении самый высокий с наглой улыбкой предложил мне попользоваться этой голой сукой, а если откажусь, то вместо неё меня положат и оприходуют. Договорить он не успел. Я повернулся к нему и он оказался летящим через соседнюю кровать и упал и затих. Второй улетел следом и тоже отключился. Третий пытался меня ударить, но промахнулся и лёг рядом с двумя своими товарищами. Я в молодости занимался боксом и в армии тоже часто баловался с товарищами по службе, которые тоже на гражданке занимались боксом. а на шестом курсе с ноября по май подрабатывал после обеда швейцаром в пивбаре на улице Воровского. Пивбар был новый и пользовался большим спросом и каждый вечер было много посетителей и швейцар закрывал входную дверь и вешал табличку "Мест нет", но эта табличка многих не останавливала и самые наглые старались силой прорваться в пивбар и швейцару приходилось силой отталкивать их от двери и часто возникали драки. По две-три за вечер. Вот тут мне и пригодились мои навыки боксёра и технику драки я отточил до совершенства и мог без проблем выйти победителем даже при столкновении с несколькими противниками. только руки не успевали заживать от ударов. Вот и здесь мне пригодилось это умение бить без промаха и никого не бояться.

[Cucumber]

Медсестра смотрела и не верила своим глазам, что новый доктор так быстро навёл порядок и эти хулиганы, которые держали в страхе всю больницу лежат неподвижные на полу. Я попросил принести ведро воды и мне его быстро принесли. Полил на головы лежащим и они зашевелились и начали приходить в сознание. Эту пьяную сучку я тоже полил водой и она встала и накинула на себя одеяло. И я провёл с ними со всеми беседу. Этим троим предложил выбрать статью по которой их будут судить. Первая за групповое изнасилование, вторая за преднамеренное заражение венерическими болезнями. Сейчас вызываю из Джанкоя наряд милиции и составляем протокол, а свидетелей много и все они напишут показания. До них начало доходить, что возможность всего того, о чём я говорю вполне реальна и срок могут получить тоже реальный. Я ещё добавил, что за изнасилование их на зоне опустят и будут жить у параши. Они совсем потухли и начали меня просить извинить их и они исправятся и больше такого не повторится. Что я их уже наказал и они свою вину осознали. Я их прощать не собирался и озвучил свои завтрашние действия. Они, все четверо, трое больных и вот эта алкоголичка, будут отправлены в Симферополь в закрытый стационар для продолжения лечения. Кто откажется будет отправлен в милицию. Побег усугубляет вину. А сейчас всем спать и никаких хождений до утра. Сестра и санитарка смотрели на меня, как на волшебника и не знали, как благодарить. Я пошёл в своё общежитие и долго не мог заснуть. Не знал, как прореагируют на моё избиение больных мои начальники из ЦРБ. Рано утром, в 8 часов, я уже был в больнице и позвонил главврачу кожвендиспансера и рассказал о нарушении режима и направлении четверых нарушителей режима в закрытый стационар в Симферополь. Он горячо одобрил мои действия и через несколько минут мне перезвонил и сказал, что главврач всей больницы Волобуев даёт мне свою служебную машину для того, чтобы я отвёз этих нарушителей в Симферопольский закрытый стационар. Я быстро написал направления в этот стационар и вскоре к больнице подъехал чёрный правительственный ЗИС сталинских времён, чёрный и шикарный. Я посадил на заднее сиденье этих нарушителей и девку между ними, сам сел рядом с водителем и поехали в Симферополь.

[Cucumber]

Один из нарушителей начал умолять не сажать его за решётку, потому что только недавно освободился из зоны и снова сидеть в камере не хочет. И клятвенно обещал, что возвращается в больницу и будет самым примерным и дисциплинированным больным. У меня сердце не камень и я остановил машину и выпустил его. Остальных трёх привёз в закрытый стационар в Луговом и там их оставил. Этот стационар закрытого типа специально создали для принудительного лечения больных без постоянного места жительства и нарушителей дисциплины в обычных лечебных учреждениях для венерических больных. На входе в этот стационар постоянно дежурили два милиционера и палаты были с решётками на окнах и двери в них запирались на ключ, который был у дежурной медсестры. Больных выпускали во внутренний двор на прогулку один раз в сутки на час. В общем условия были, как в тюрьме. Я вернулся на этом же ЗИСе назад в посёлок Яркое. Первый и последний раз катался на таком автомобиле и приятное впечатление от езды на нём осталось на всю жизнь. И весь месяц работы в этом стационаре в Ярком я писал эпикризы на выписанных давно больных, истории болезни которых горой лежали в моём кабинете. Эпикриз, это краткое изложение проведённого лечения и состояние больного до и после госпитализации. Было этих историй болезни больше ста штук и весь месяц я по несколько часов занимался писаниной, но написал все эти эпикризы. Приезжал главврач районного кожвендиспансера и остался очень доволен моей работой. Ещё бы не быть довольным, и расчистил эти Авгиевы конюшни неоформленных историй болезни выписанных больных, собравшихся больше, чем за год. Никто не хотел заниматься этой писаниной, да и некому было, постоянного врача тут не было давно. И каждое утро я осматривал больных и назначал лечение. Проверил у старшей медсестры наличие лекарств и пользовался этими лекарствами в полном объёме для лечения кожных больных. И читал учебник и журнал для дерматовенерологов и применял все новые методы лечения из этого журнала. Личной жизни у меня за это время не было никакой. С сельскими девушками я знакомиться не хотел, с сотрудницами тоже не было желания заводить отношения. Здесь, в сельской местности, каждый человек, как на ладони и пойдут сплетни и пересуды, а мне хотелось заиметь репутацию серьёзного человека. Так и прожил месяц "девственником" и вернулся в Симферополь очень озабоченным и в голове сидела только одна мысль, какую девушку первой уложить в свою постель.

[VovaZ]

Прекрасно. Это уже похоже на литературу.

[Cucumber]

В НОВУЮ ЖИЗНЬ
Мы попрощались с нашими друзьями, обнялись на прощание и у меня защемило сердце от тоски и страха перед неизвестностью. Мы зашли в вагон и прошли в два наших купе. Смотрели в окно на стоящих на перроне друзей, поезд тронулся и перрон поплыл назад вместе со стоящими на нём нашими близкими людьми. У меня потекли сами слёзы из глаз, задёргались губы и спазмы перехватили горло. Дети стоят рядом растерянные, Жена и моя мать тоже плачут. Я вытащил из сумки бутылку коньяка, сорвал пробку и прямо из горлышка выпил почти полбутылки. Через пару минут немного отпустило и повернулся к своим. Всё, хватит переживать, всё хорошее здесь закончилось и жалеть нечего. В Израиле всё будет хорошо и нормально. Все наши родственники живут там неплохо и мы не хуже их будем жить. Но лица у всех были растерянные и на душе было неспокойно. Мы сделали большой шаг в неизвестное будущее и перечеркнули всю нашу прошлую жизнь. Моя старая мама переживала, как мы долетим до Израиля, могут сбить наш самолёт террористы прямо в воздухе. Сын и дочка переживали за оставленных друзей и одноклассников. Жена тихо пилила меня, что забыли положить в багаж кухонный столик и газовую плиту с электрическим зажиганием газа, которой она очень гордилась. Перемкнуло её на этой газовой плите и кухонном столике. Я вообще был сторонник приезда с чемоданом семейных альбомов и вторым чемоданом с нашим бельём и домашними тапочками. Ну зачем нам в новой жизни старое барахло и ненужный хлам? Получим компенсацию за безбагажность и всё. что нам будет нужно купим в Израиле, новое и красивое. Но жена была непобедима и всё наше барахло дошло, таки, до Израиля и лет пять мозолило нам глаза. Но об этом можно поговорить отдельно, а в поезде у нас было два купе, где мы и расположились. Дорога настраивает людей на своё особое дорожное настроение. Оставшееся позади перестаёт быть важным и сознание захватывают мысли о будущем. И в нашей будущей жизни в Израиле мы все хотели видеть хорошее и думали об этом хорошем и с нетерпением ждали приезда в эту новую жизнь. Мы постепенно успокоились, сели и поужинали, поговорили и пофантазировали о жизни в Израиле.

[Cucumber]

. Мы везли с собой нашего пуделя Артемона и он обжился в купе и пометил в нём все углы, а по большой нужде Света вывела его в нерабочий тамбур вагона. Я дал денег проводницам и они поили нас чаем и не возражали против присутствия в вагоне собачки Артемона. Время шло, поезд ехал и под стук колёс мы все и заснули. В Киеве нас встретили сотрудники фирмы по сопровождению, помогли вынести наши чемоданы и погрузили их в микроавтобус и мы тоже сели в него и нас отвезли в аэропорт Борисполь и проводили в номер гостиницы, который нам забронировала эта фирма. Её услуги стоили недёшево, но всё было сделано очень хорошо и безупречно, безопасность тоже была обеспечена. Самолёт в Израиль летел на следующие сутки ночью и нам предстояло ждать всю сегодняшнюю ночь и весь завтрашний день. Утром семья озаботилась завтраком, а я взял нашего пуделя Артемона и поехал в Киев в республиканскую контору по охране ценных пород животных от вывоза заграницу. Как это учреждение называлось я не помню, но вопросы и осложнения там возникли сразу. И так же быстро разрешились после вручения машинистке нескольких денежных бумажек. И примерно через час мы с Артемоном вышли со всеми необходимыми документами из этой конторы. И поехали на такси на собрание нашей группы людей выезжающих на постоянное место жительства в Израиль. Группа была большая, собрали людей со всей Украины. И надо же было случиться так, что моя фамилия в этом большом списке оказалась первая. А фамилия у меня чисто русская и хотя я этой русской фамилии мало соответствовал, жить мне с ней в СССР было легко и удобно. Я к этой моей фамилии привык и никакого неудобства от своей неё не имел. А тут, на сохнутовской перекличке, она оказалась первой и произнесённая громко вызвала лёгкое удивление и смешки в публике. Народ обернулся на моё "я", но увидев мой нос и тёмные волосы успокоился. Бываает в жизни всякое с фамилиями. Перекликнули нас всех, проинструктировали и отпустили.

[Cucumber]

Мы с Артемоном вернулись на такси к нашим в гостиницу и отдыхали до вечера в номере. Потом было долгое ожидание таможенного досмотра в толпе уезжающих и я везде был первым. Вызывали на таможенный досмотр и пограничный контроль всё по тому же списку из Сохнута. Таможенник глянул на наши чемоданы и начал нудить про драгоценные металлы и не менее драгоценные камни и произведения искусства. Я ему в ответ сказал, что всё, что он считает нужным, пусть оставляет тут. Мне этот багаж остохренел и всё это барахло я бы без сожаления выбросил, но вот стоят мои жена и мама и они над этим всем тряпьём трясутся и только поэтому я эти чемоданы тащу в Израиль. Таможенник весело улыбнулся и все наши чемоданы и ручная кладь проехали через "телевизор" без всяких проблем и досмотра. На жену, правда, посмотрели пристально и с сомнением. Она все свои золотые побрякушки на себя нацепила и сверкала и блестела, как праздничная новогодняя ёлка. Но пропустили , не одна она была такая сверкающая золотом в нашей толпе отъезжающих. У меня на пальцах был золотой перстень и обручальное кольцо, а у матери никаких украшений не было вообще. Старушка всю свою жизнь была пламенной коммунисткой и золотые украшения презирала. Чемоданы уехали в багаж, а мы налегке начали ждать посадку в самолёт вместе с такими же, как мы уезжающими на постоянное место жительство в Израиль. У всех растерянные лица, но улыбаются и пытаются шутить и смеяться. Много детей и пожилых людей. Об Израиле говорят с надеждой и уверенностью, что там они не пропадут.

[Cucumber]

. Пришло время посадки в самолёт и это был украинский самолёт ТУ-154. Нам достались места ближе к хвосту и позади нас открыли дверь и загрузили в проход большую кучу багажа, который не поместился в багажном отсеке. Наконец все двери в самолёте закрыли и мы поднялись с воздух и полетели в Израиль. Я спросил стюардессу, как пролегает наш маршрут полёта и она ответила, что всё время мы летим над морем. Летели не очень долго, но от пережитого волнения наступила апатия и многие начали дремать, а наши дети крепко уснули. Мать смотрела в иллюминатор, Жена положила голову мне на плечо и о чём-то думала с открытыми глазами. Я ни о чём конкретном не думал, а тупо смотрел перед собой. Самолёт начал снижаться и все прильнули к окнам. Внизу ярко заблестели огни большого города и по салону пронёсся вздох облегчения и негромкое слово Тель-Авив. Да, самолёт подлетал к Тель-Авиву и аэропорту Израиля Бен-Гурион. Мягкая посадка и все начали выходить и делать первые шаги по земле Израиля. Было около пяти часов утра четвёртого декабря 1992-го года. Мы все тоже вышли из самолёта и вместе со всеми прилетевшими пришли в большой зал со скамейками на которые всем предложили сесть и ждать, а кто хочет пить или есть, то вот буфет. Но в буфет народ не спешил, тратить деньги желающих не было. Но сотрудница сказала, что в буфете всё бесплатное и сразу же выстроилась очередь из страждущих и голодных. Все приятно удивились и зауважали Израиль. К бесплатному угощения бывшие советские люди не привыкли. Я встал в очередь состоящую из мужчин на собеседование с представителем контрразведки. как объяснил один из наших прилетевших знатоков. Но очередь к контрразведчику до меня так и не дошла. Список нашей группы был тот же и моя фамилия продолжала его возглавлять. И наша семья первой получила удостоверение нового эмигранта, которого в Израиле называли оле хадаш, что в переводе с иврита означало оле - поднявшийся, а хадаш - новый.

[Cucumber]

То есть все приехавшие в Израиль евреи считались поднявшиеся ближе к Богу. Но мою мать и меня поднявшимися не признали. Мне дали гражданство Израиля, как члену еврейской семьи, а матери не дали и сказали, что два года она не будет получать никаких денег от государства Израиль и медицинской помощи тоже получать не будет. Меня разозлило такое израильское лицемерие и дискриминация по национальному признаку, но выхода не было. Назад дорога была перекрыта, потому что автоматически образовался долг за перелёт и отправленный багаж. И в течении года всем вновь приехавшим выезд из Израиля был закрыт. Я никак не проявил своё недовольство и возмущение и тихо объяснил матери, что всё будет хорошо и я взял с собой много лекарств и буду сам её лечить эти два года, а потом она станет полноценной гражданкой Израиля и будет получать пособие и медицинскую помощь. Нам на семью выдали больше тысячи шекелей наличными, а моей матери ничего не дали. Вежливый русскоговорящий сотрудник спросил, куда нас везти, в бесплатные временные домики, так называемый караван, или к родственникам. Наши родственники сняли нам квартиру в Нетании и я попросил отвезти нас к родственникам в Нетанию. Тогда нам нужно погрузить наши чемоданы на тележку и выйти к такси, которое бесплатно отвезёт нас в любую точку Израиля. Бесплатный буфет и бесплатное такси нас приятно удивили.