Марксизм и вопросы языкознания
Добавлено: Ср май 26, 2021 1:06 pm
Wika
Марксизм и вопросы языкознания
Сталин начинает с оговорки «я не языковед, и, конечно, не могу полностью удовлетворить товарищей». Касаясь философии языка, он решительно отрицает тезис Марра о языке как надстройке. Базис Сталин определяет как «экономический строй общества» (феодализм, капитализм и социализм), а надстройку — как «взгляды общества» (политические, правовые, философские, художественные, религиозные) и соответствующие им «учреждения». Базис рождает/имеет/изменяет надстройку. Однако и надстройка является «активной силой» и тоже влияет на базис. Русский язык («язык Пушкина») не изменился при переходе от феодализма через капитализм к социализму (хотя поменялось государство и культура), поэтому язык как «средство общения» не надстройка. Он «создан» не одним классом, а всем обществом в ходе истории, «усилиями сотен поколений». Помимо русского языка Сталин упоминает об украинском, белорусском, узбекском, казахском, грузинском, армянском, эстонском, латвийском, литовском, молдавским, татарском, азербайджанском, башкирском, туркменском языках советских наций. Теряя общенародный статус, язык превращается в жаргон[5].
Более того, язык живёт дольше «чем любой базис» и он непосредственно связан с производством. Уничтожение языка способно внести анархию в общественную жизнь, создать «угрозу распада общества» и прекращения производства. Далее Сталин замечает, что язык существовал при первобытнообщинном строе до появления классов. Слабой стороной империй (от Кира до Карла Великого) как «непрочных военно-административных объединений» и «конгломератов племён и народностей» было как раз отсутствие единого языка. С появлением капитализма (и «ликвидацией феодальной раздробленности») языки народностей превращаются в национальные языки, которые «реально существуют». При этом Сталин отвергает идею «языковых революций».
Сталин, противопоставляя язык культуре, отмечает неразрывную связь языка с обществом и мышлением. Как «вне общества нет языка», так и мыслям необходима «материальная языковая оболочка». В языке Сталин выделяет «основной словарный фонд» и «грамматический строй» (морфологию и синтаксис).
Сталин опровергает ссылки на Маркса, Энгельса и Лафарга, где есть упоминания о классовом характере языка, считая их частными случаями, а опору на них он называет «искажением позиции Маркса». «Цитата приведена не к месту», парирует Сталин аргументы своих оппонентов. Теория классовости языка объявлена «примитивно-анархической», схожие идеи Сталин усматривает у деятелей Бунда. Особо упоминается и критикуется «аракчеевский режим в языкознании», «не свойственный науке и людям науки» и возникший в результате последнего наступления марризма. В качестве альтернативного Сталин предлагал сравнительно-исторический метод, который, при «серьёзных недостатках» (не конкретизировалось каких), всё же «толкает к работе, к изучению языков». Тем самым статья Сталина снимала с компаративистики тяготевшие над ней в 1920—1940-е годы обвинения марристов в «буржуазности» и расизме. В частности Сталин защищает «языковое родство» славянских наций.
Марксизм и вопросы языкознания
Сталин начинает с оговорки «я не языковед, и, конечно, не могу полностью удовлетворить товарищей». Касаясь философии языка, он решительно отрицает тезис Марра о языке как надстройке. Базис Сталин определяет как «экономический строй общества» (феодализм, капитализм и социализм), а надстройку — как «взгляды общества» (политические, правовые, философские, художественные, религиозные) и соответствующие им «учреждения». Базис рождает/имеет/изменяет надстройку. Однако и надстройка является «активной силой» и тоже влияет на базис. Русский язык («язык Пушкина») не изменился при переходе от феодализма через капитализм к социализму (хотя поменялось государство и культура), поэтому язык как «средство общения» не надстройка. Он «создан» не одним классом, а всем обществом в ходе истории, «усилиями сотен поколений». Помимо русского языка Сталин упоминает об украинском, белорусском, узбекском, казахском, грузинском, армянском, эстонском, латвийском, литовском, молдавским, татарском, азербайджанском, башкирском, туркменском языках советских наций. Теряя общенародный статус, язык превращается в жаргон[5].
Более того, язык живёт дольше «чем любой базис» и он непосредственно связан с производством. Уничтожение языка способно внести анархию в общественную жизнь, создать «угрозу распада общества» и прекращения производства. Далее Сталин замечает, что язык существовал при первобытнообщинном строе до появления классов. Слабой стороной империй (от Кира до Карла Великого) как «непрочных военно-административных объединений» и «конгломератов племён и народностей» было как раз отсутствие единого языка. С появлением капитализма (и «ликвидацией феодальной раздробленности») языки народностей превращаются в национальные языки, которые «реально существуют». При этом Сталин отвергает идею «языковых революций».
Сталин, противопоставляя язык культуре, отмечает неразрывную связь языка с обществом и мышлением. Как «вне общества нет языка», так и мыслям необходима «материальная языковая оболочка». В языке Сталин выделяет «основной словарный фонд» и «грамматический строй» (морфологию и синтаксис).
Сталин опровергает ссылки на Маркса, Энгельса и Лафарга, где есть упоминания о классовом характере языка, считая их частными случаями, а опору на них он называет «искажением позиции Маркса». «Цитата приведена не к месту», парирует Сталин аргументы своих оппонентов. Теория классовости языка объявлена «примитивно-анархической», схожие идеи Сталин усматривает у деятелей Бунда. Особо упоминается и критикуется «аракчеевский режим в языкознании», «не свойственный науке и людям науки» и возникший в результате последнего наступления марризма. В качестве альтернативного Сталин предлагал сравнительно-исторический метод, который, при «серьёзных недостатках» (не конкретизировалось каких), всё же «толкает к работе, к изучению языков». Тем самым статья Сталина снимала с компаративистики тяготевшие над ней в 1920—1940-е годы обвинения марристов в «буржуазности» и расизме. В частности Сталин защищает «языковое родство» славянских наций.
